Форум » А-Я » Афины в древности. Дом Таис. » Ответить
Афины в древности. Дом Таис.
Евгений Беляков: Где то место на карте, где Птолемей впервые встретил Таис? Где на плане Афин - дом Таис, куда пришел Птолемей с друзьями (с Александром)? ======== Александр, Неарх, Гефестион и Птолемей собирались (в мире фантазии Ефремова) переплыть Фалеронский (Фалерский на карте) залив "от мыса к мысу". Птолемею, который плавал хуже, это оказалось не под силу - бурное море, и он завернул к берегу. Теперь мы можем нарисовать его путь. Для этого - внимательно изучим План города и окрестностей. Итак, они решили переплыть Фалерский залив. Красным показан их вероятный маршрут в гавань Мунихея, где их могли ждать слуги с одеждой, и также путь Птолемея, свернувшего к берегу, чувсвуя, что уже не может сражаться с бурными волнами. Красный кружок - место его встречи с Таис. Двулошадная повозка ждала Таис на дороге, идущей вдоль Южной Длинной Стены. Там же где-то, видимо, ее караулил злосчастный влюбленный Филопатр. Птолемей достиг дороги почти одновременно с Таис и мальчиком-слугой, так как он увидел вдали ее удаляющуюся повозку. Вторым красным кружком обозначено место, где произошел конфликт Филопатра и Птолемея.
Ответов - 6
Евгений Беляков: "Между Керамиком и холмом Нимф, к востоку от Гамаксита - большие сады. На окраине их найдешь мой дом - две оливы и два кипариса!" Раскроем План древних Афин (хранящийся на Википедии). Примерное положение дома Таис - посередине между холмом Нимф и Керамиком. А вот Гамаксит оказался городом в Троаде. Есть ли такое название в пределах Афин - мне неизвестно. Может быть - это одна из обычных ошибок Ефремова? Во всяком случае, можно попытаться представить, какой вид открывается из окна дома Таис.
Евгений Беляков: "Широко распахнуте ставни открывали вид на массу белых домов Керамика, а вдали из-за Акрополя высилась, подобная женской груди, гора Ликабетт, покрытая темным густым лесом - недавним обиталищем волков. Как желтый поток в темном ущелье кипарисов, сбегала вниз к афинской гавани, огибая холм, Пирейская дорога". (Правда точку обзора нужно бы сместить немного вправо - чтобы увидеть Пирейский путь).
Евгений Беляков: Безусловно, - такова уж "техника" писательской работы, - Ефремов имел перед собой карту или составленный им самим план Афин и окрестностей, вероятно, другой, чем у нас. И, конечно, на ЕГО плане тоже проставлено место, где был дом Таис. И вот было бы интересно сравнить наши исследования с его планом, если он, конечно, сохранился. То, что такой план был, и что он был, наверно, подробнее нашего - в этом нет никакого сомнения.
Евгений Беляков: Теперь о маршруте Таис с Птолемеем на таинственное поле Скирона. По тексту романа наши герои идут вдоль Илиса, который протекает, якобы, совсем рядом с домом Таис, доходят до святилища Афродиты Урании со статуей Алкамена. Затем поворачивают на север к Элевсинской дороге. Река Илис, однако, не протекает мимо Садов от Ликея и святилища Геракла. Она вообще течет южнее стен Афин. Придется простить автору некоторые недочеты. Возможно, он перепутал Илис и Эридан. (См. вышеприведенную карту Афин). От святилища до поля тридцать стадий, то есть 5 с половиной километров. Кефис наши герои не переплывали, и там просто не найдется такого расстояния... Ну уж во всяком случае таинственное поле должно располагаться где-то рядом с Элевсинской дорогой... После ночи, проведенной в любовных объятиях на этом поле они, по Ефремову, пошли по Элевсинской дороге "напрямик" к святилищу Афродиты Урании (хотя оно находилось пятью километрами южнее). В общем, я так и не смог разобраться в этих хитросплетениях географии романа. Возможно объяснить все это только тем, что, по мнению ИАЕ, было два святилища Афродиты. Тем более, что Павсаний, упоминающий о таком святилище Афродиты Урании в Афинах, говорит, что там стояла статую Праксителя, а не Афродита в садах. Но все-таки нанесу условное положение поля Скирона на карту. (Синий прямоугольник).
Евгений Беляков: По современным представлениям, храм Афины Урании находится на Агоре, точнее - рядом и, как это совсем не удивительно, - в непосредственной близости от дома Таис Афинской). Рис. 14. План Агоры в IV в. до н. э.: 1 – храм Афродиты Урании; 2 – святилище дема и граций; 3 – стоя Герм; 4 – поикильская стоя; 5 – стоя Зевса; 6 – алтарь двенадцати богов; 7 – Эсхара; 8 – Леокорион; 9 – храм Гефеста; 10 – храм Аполлона Патроя; 11 – здание совета; 12 – старое здание совета; 13 – постамент десяти героев-эпонимов 14 – Панафинейская дорога; 15 – Толос; 16 – Стратегион; 17 – юго-западный фонтан; 18 – Тесеон; 19 – Эннеакрунос; 20 – монетный двор
Евгений Беляков: В романе пропущена сексуальная сцена. Очевидно, из соображений внутренней цензуры. Но текст СУЩЕСТВУЕТ, правда включен в другое произведение и требует некоторой смысловой корректировки. Рассказ называется "Калиройя" и главный герой в нем - скульптор. Остальное очень близко к "Таис". Горячие руки обняли его шею, громадные, ставшие совершенно черными глаза заглянули в самую глубину души, жаркие губы слились с его губами, и звездное небо исчезло. Земля приняла обоих на свое просторное мягкое ложе. Тесно соприкоснувшись нагими, вытянутыми, как струны, телами, насквозь пронизанные дрожью, они долго лежали без движения, в нескончаемом поцелуе, потрясенные острым наслаждением близости. Лицо Каллиройи стало строгим от сдвинутых бровей и расширившихся ноздрей. Губы молодой женщины раскрывались все больше под губами Антенора. Наконец, их языки нашли друг друга и сплелись в неутолимом стремлении к безраздельному слиянию. Каллиройя вздрогнула, отняла губы в попытке освободиться и крепко сжала колени, сопротивляясь колену Антенора. Рот ее страдальчески искривился, веки опустились… Антенор сдавил ее могучими руками, прижал своим гранитным телом олимпийского борца. С молящим стоном Каллиройя раскрылась навстречу его желанию. Пламенея от страсти, она зашептала: — Хочу много поцелуев, милый… чем больше, тем красивее я стану… для тебя… Антенор знал это… Оттого и не могли забыть о нем даже самые избалованные и искушенные гетеры, совершенно преображаясь в его объятиях. Страсть жаждущего красоты художника множилась от каждого изгиба прекрасного тела, стремилась впитать, запечатлеть каждое движение, вспыхивала тысячами прикосновений и поцелуев. Антенор заново создавал, лепил тело Каллиройи губами, руками, всем существом постигая изменчивые переливы его форм и линий. Каллиройя впервые осознала свою красоту: в прикосновениях Антенора она обретала целостность, казалась безграничной в пламени страсти… Она пришла из веков прошлого и устремлялась в бесконечность будущего, сливаясь воедино с беспредельностью моря и неба, высотой гор и облаков, цветением растений… Каллиройя сблизилась со всеми древними женщинами, уже прошедшими по лону Геи, и всеми теми, которые еще пройдут по нему много лет спустя… Она закинула руки за голову, выгибаясь дугой и снова выпрямляясь. Ее твердые груди с набухшими сосками то упирались в грудь Антенора, то отстранялись, то стремились к его ладоням, заполняя их, как отлитые в бронзе чаши. Широкие бедра образовали могучий круг, туго охвативший Антенора. Порывистые изгибы тонкой талии дополняли и усиливали стремление к слиянию, упроченное объятием стройных ног. Антенор упоенно созерцал эту вызванную им изумительную страсть Каллиройи, воплотившей в своем теле всю древнюю силу Женщины. Теле, напоенном всеми соками бессмертной жизни, всеми ее пламенными и неукротимыми стремлениями… возлюбленной, принявшей его в неистовом стремлении отдаться так полно и беззаветно, как ни одна из других женщин. Желание страсти, слившееся с вдохновением художника длилось у Антенора всегда долго. Исступление Каллиройи ослабевало, невольные вскрики и стоны становились тише С пылающими щеками и разметавшимися волосами, нежная и признательная, она смотрела на Антенора из-под ресниц. Одна ее рука продолжала обвивать шею художника, другая медленно, точно во сне, скользила по твердым выступам мышц на его руках, плечах, спине. А он с горячей благодарностью покрывал ее всю нежными поцелуями, вновь и вновь обводя рукой и как бы утверждая в памяти все линии ее тела. Это созерцательное поклонение храму тела сменялось желанием полнее и глубже вобрать в себя его красоту. Тогда в руках Антенора появлялась покоряющая сила, кончики грудей Каллиройи пробуждались под губами художника, дерзко расходясь в стороны от частого дыхания… Антенор и Каллиройя забыли обо всем, кроме своей страсти, неистощимой, как море, и чистой, как огонь. Жаль, что этот кусочек не вошел в роман... Рассказ опубликован уже в наши дни...
полная версия страницы